Автор: Mari.Anna
Бета: myowlet
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Иван-царевич, Кощей, лисичка-сестричка, зайчик-братик, братец-волк
Категория: джен, гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Иван-царевич мечтает о подвиге... И о короне царской... И о невесте прекрасной... Не зря говорят – будьте осторожны со своими мечтами, ведь они могут сбыться.
В проклятом лесу вечно царила ночь. Огромные деревья переплетались ветвями, полностью застилая небо. Проклятый лес начинался резко, деревья в нем очень отличались от обычных, потому граница была легко различима. По земле как будто прочертили линию: цветущий луг резко сменялся стоящими плотной стеной громадными стволами деревьев.
В одном месте из леса сквозь толстые корни прорывался весело журчащий ручеек. Уходя глубже в чащу, ручей успокаивался, почти замирал, словно от страха. Вода в нем не журчала – она текла тихо и медленно. В одном месте, между переплетенными корнями трех деревьев, ручей образовывал небольшую заводь с кристально чистой водой.
На берегу, поджав под себя ноги, сидела девушка. Потрепанное платье укутывало ладную фигуру. Девушка отрешенно выбирала лесной сор из своих распущенных рыжих волос. Потом вздрогнула, как будто очнулась ото сна, и опустила обе руки в воду. Ладони нежно скользили в воде, пальцы выводили на поверхности завораживающе странные узоры. Постепенно вслед за ее движениями на воде возникало изображение – сначала похожее на отблески не заглядывающего сюда солнца, затем они как мозаика сложились вместе, являя внимательному взору девушки царский дворец.
Величественное и богатое здание мало ее интересовало. Девушка постоянно заставляла картинку двигаться, пропуская росписи на стенах и без усилий проходя сквозь двери из красного дерева, ища в царских хоромах что-то определенное. Руки девушки замерли, останавливая картинку на изображении царя и трех его сыновей.
Сыновья стояли полукругом вокруг батюшки. Звука не было, да девушке и не важно, о чем царь разговаривал с ними. А вот самих царевичей девушка рассматривала очень внимательно. Вслед за движениями ее пальцев картинка перебегала с одного царевича на другого. Несмотря на внешнее сходство, братья отличались друг от друга характером и поведением. Девушка не впервые следила за царевичами, но еще ни разу не видела их вместе. Она сравнивала, ища в царевичах нужные ей качества. Увидев их вместе, девушка довольно улыбалась – ее выбор был верен.
Когда старший царевич потянулся к кубку, девушка быстро приблизила лицо к воде и прошептала несколько слов. Никто, кроме нее, не видел, как на мгновение потемнел мед.
Девушка осторожно обводила кончиками пальцев контур старшего царевича и мечтательно улыбалась.
***
В поход Ивана-царевича отправляли налегке. Царь-батюшка напутственный подзатыльник дал, слуги на лошадку старенькую, но все еще выносливую, усадили да меч обоюдоострый в руки дали.
Ивану все нипочем, от батюшки отмахнулся, слугу пнул, гордо на лошадке выпрямился – на великий подвиг собрался старший принц.
Батюшка только головой покачал, глядя как сын за ворота выезжает, да два брата младших старшего провожать за ворота вышли. Хоть дурень и неуч, но родная кровь все-таки. К тому же поверье в царстве их бытует – дуракам везет. Так что собрались батюшка с братцами один год и один месяц, да еще день Ивана-царевича дожидаться. Поумнеет в дороге – на златой престол взойдет как положено. Так дурнем и останется – мертвым будет числиться, похоронят с почестями великими Ивана-царевича.
Иван про то не ведал, по дороге из града стольного ехал, на прохожих свысока смотрел, да думал – повезло-то как! Братья его науками занимались, по советам скучным сидели, да с голытьбой дружинной мечами махали. А он – наследник! Надо только подвиг совершить великий – и царство его будет!
Иван всем покажет: и братьям, которые на него косились и все норовили речи заумные вести или вместе с собой заставляли делами нудными заниматься; и батюшке, который вызывал иногда и странно так смотрел, обычно молча, только изредка выказывал неудовольствие поведением своего наследника.
Ну ничего, он вернется героем-победителем и больше никто не будет так на него смотреть!
Батюшка в страны далекие посылал – велел диковинку привезти. Тьфу, старый хрыч, престол отдавать не желает! Пока до тех мест доедешь – состаришься, править некогда будет! Смекнул Иван, что обернуться быстро надо ему, да и нет удали и подвига никакого в том, чтобы цацку какую из-за моря привезти.
Решил недалече съездить – в лес, что за чертой царства начинался. Подвиг хоть куда: люди про тот лес всякое болтали, да только кто в здравом уме темных слуг слушать будет? Людская молва постоянно про проклятия и колдунов болтает. Верить люду Иван не собирался, но подслушал разговор, что батюшка с братцами в светлице царской вели: про то, что живет в лесу проклятом колдун злой, могучий, Кощеем прозванный. Проклятые чудища его охраняют да солнце красное в лес не пускают.
Смекнул Иван – одолеет чудище страшное да голову его принесет – склонится перед ним народ. А коли убьет колдуна проклятого – так батюшка сам заветную корону царскую на него наденет.
Глаза Иван прикрыл – как наяву видит: вот подъезжает он на коне белоснежном к лестнице парадной, а его уже батюшка со свитою встречает. Он в сумку седельную залазит и кидает к ногам царя голову страхолюдную с клыками и рогами страшными.
В победе своей Иван не сомневался – во всех поединках побеждал, да и амулетик волшебный от одной служанки получил всего за горсть золотых монет. Так что никакого колдовства злого Кощеева не боялся, а корону царскую примерить очень уж невтерпеж было.
Батюшка поиграть сверкающей игрушкой так ни разу и не дал.
***
Девушка рыжеволосая к пещере подошла. Прислонилась к камню рядом со входом, прислушалась к громкому хрипению изнутри, бездумно проводя пальцами по глубоким царапинам на камне.
– Опять батюшка бесновался.
Девушка часто разговаривала сама с собой, каждый раз с удивлением прислушиваясь к звучанию своего голоса. Иногда она пела песни, но новых узнать было неоткуда, а повторять раз за разом одно и то же быстро надоедало. Хотя тем, кто ее окружал, нравилось. Кто-то другой мог испугаться ощеренных зубов и рычания, но девушка понимала, что так животные выражают радость.
Им всем досталось мало счастья, и увидеть в родных глазах его отблески было великим даром.
Старая, почти забытая мелодия пришла к девушке внезапно, память успела померкнуть, поэтому такие моменты, даже несущие боль, она очень ценила. Иногда она кричала, вспоминая, но в этот раз ей хотелось танцевать.
Два бесшумных шага от камня – босые ноги ступали по сухой траве мягко и беззвучно. Руки поднялись как будто против ее воли, а тело выгнулось дугой. Движения рваные, кажется, в любой момент тонкое тело может переломиться. От девушки во все стороны сыпались бело-голубые искры, и странно, что не капли крови – такая мука в ее лице и танце.
Девушка каждым движением вспоминала.
Воспоминания кружились вокруг нее вихрем, за движениями следовали. Боль внутри разливалась, наружу просясь.
Закрыты глаза у нее, но видела, как наяву – царя, так похожего на Ивана-царевича. С хитрыми и жестокими глазами. Батюшку Кощея, что чародеем у царя того служил, да двух братишек ее. Вспоминает, как царь батюшке завидовал, как в спину иногда смотрел зло. Только Кощей того не видел, верил как самому себе другу своему закадычному. Сызмальства вместе, да и королевство вдвоем подняли. Процветала страна при царе и его верном чародее. Только жгла царя зависть жгучая к способностям чародейским Кощеевым. Хотел он стать величайшим из великих, расширить границы царства своего, чтобы сами заморские князья в ножки кланялись. У самого силы на то не хватало, и тогда задумал царь коварство страшное. Кощея с тремя его детьми с помощью заезжей колдуньи проклясть, да так, чтобы сила их и жизнь вечно на службе его царства стояли. Сделал он подарки каждому из четверых: Кощею подарил повязку богато шитую, старшему брату – меч, младшему – пояс, а сестрице младшей – браслет. Благодарили Кощей с детьми царя за богатые дары и не ведали, что заколдованы они.
Кощей великую тайну другу своему открыл – каждый в его семье второе обличье имел звериное. И подарки навсегда их в облике зверином оставить должны были. Только младшая дочь – Лисичка неладное заподозрила. Не нравилась ей новая царева любовница, пахло от нее порченой землей. Мужчины того не замечали, красотой завороженные, а Лисичка отчетливо видела.
Одной ночью темной облик колдуньи приняла да к Царю пошла. Собрала его дыхание с семенем и крови каплей. Зелье сделала защитное, что обмануть может проклятий большинство.
Когда пригласили царь с колдуньей семью Кощея на охоту в лес дальний, выпила Лисичка то зелье. В лес шестеро въехали, да вернулись только царь с колдуньей. Кощей с двумя сыновьями своими и дочкой младшей в лесу остались.
Колдунья в лесу том прокляла землю и огонь, чтобы выбраться Кощей с детьми не мог. Земля там больше не родила ничего живого, а огонь не согревал, даже солнечный свет ушел из проклятого места.
На вечность царь с колдуньей волей своей заточили их в лесу том – и вечное процветание королевству тем обеспечили, все невзгоды, болезни и ненастья отныне туда стекались, а на остальных землях царевых царили мир да благодать.
Из пещеры вылез медведь. Большой и могучий зверь замер у входа, завороженно следя за танцем. Лисичку выгибало от боли и кидало из стороны в сторону. Если бы Кощей мог – подошел бы, обнял, остановил. Но только когти скребли камень, а зверь не двигался с места, понимая, что дочери его выплеснуть надо страдание.
Лисичка танцевала долго, в какой-то момент по ее щекам потекли слезы. Когда сил уже совсем не осталось – у нее подкосились ноги, и она упала на землю. В мгновение ока медведь рядом с ней оказался, присел рядом. Его лапы не подходили для поддержки и объятий, но когтями было удобно прочесывать волосы. Прядь за рыжей прядью, пока рыдания не смолкли.
Еще долго они были так: присевший медведь и свернувшаяся в клубок у него под боком девушка.
А потом она подняла на него ясные глаза и чуть хрипловато произнесла:
– Уже совсем скоро.
***
Иван-царевич на перекрестке стоял, дорогу до леса выбирал. Карта царства, всунутая в котомку младшим братом, подсказывала ехать по правой дороге, но левая мощена лучше была, да и напрямик вела, а на карте – не указана. Почесал Иван макушку, да и выкинул карту ненужную – судьба сама его к цели ведет! Направил замешкавшуюся лошадку на левую дорогу уверенно.
Ехал Иван да диву давался: никогда дороги такой пригожей не видывал. Путь сам под копыта лошади его ложился, вокруг поля плодородные раскинулись, да кусты с ягодами сладкими по обеим сторонам дороги рассыпались. А рядом с дорогой ручеек с водой вкусной, водой прозрачной течет весело.
Радовался Иван удаче своей великой – стороной его люди недобрые обходили и зверье всякое. Ехал царевич, мотив веселый насвистывал, по сторонам на птичек глядел, да водичку сладкую: «У Батюшки такой нет!», попивал.
Дорога Ивана-царевича через луга и овраги гладко провела, да быстро так! Стоял он перед лесом темным, дремучим, в который дорога уходила, да мысли в голове с трудом ворочал. Сразу за первым рядом деревьев дорога резко поворачивала, разглядеть ничего в переплетении ветвей не получалось.
Лес темной стеной стоял и на душу давил видом одним. Никогда Иван еще так себя не чувствовал: невзирая на солнышко припекающее, муторно ему было ему под тень деревьев заезжать.
Сделал Иван глоток из фляжки – мысли улеглись, сомнения испарились, а спрятаться от солнца жаркого нестерпимо захотелось. В лесу тень прохладная – то, что надо!
***
Лисичка по лесу бежит – братьев своих разыскивает. Разбрелись они не вовремя, Царевич уж на пороге – а их не докличешься.
Остановилась она на полянке маленькой, руки в стороны раскинула, лицо вверх обратила: ветер на свой зов ответить заклинает, чтобы слова ее по всему лесу разнеслись. В самые отдаленные уголки долетели, до ушей братишек дошли:
– Возле огня собирайтесь, братья мои. Иван-царевич в наш лес едет!
Понесся ветер во все стороны от чародейки рыжей, ветви его путали, с дороги сбить хотели, только воля девушки сильна – от нее и ветерок силы набрался, деревья огибает, братьев ищет.
Вот на зов Лисички заяц обернулся. Шубка серенькая – в тени деревьев совсем неприметным был бы, коли не глаза красные, как угольки тлеющие, да размер огромный. Услышал он слова, что ветер нес, ушами повел, в сторону скакнул – уже не разглядеть его. На место встречи несется. В сердце леса – где на поляне проклятый черный огонь горит.
Ветер дальше несет послание. Поравнялся с волком серым, мощным, чуть-чуть наперегонки погоняли: волк довольно оскалился. На бегу послание выслушал – остановился, морду к небу невидимому поднял и завыл на весь лес. Мертвые деревья ветвями недовольно шумят, подцепить и удержать волка норовят, только все впустую – желтые глаза загорелись пуще прежнего, понесся к месту встречи серый.
***
Ехал Иван по лесу, в меч крепко вцепился, в темноту окружающую вглядывался. Птичьего пения слышно не было, из звуков только веток да травы сухой шуршание. Надоело царевичу от треска каждого вскидываться, вытащил меч из ножен – каждую ветку, что зацепить его норовит, отрубает.
Едет Иван-царевич день, колдуна все не видно, его чудищ-охранников не слышно. Одолевают Ивана думы тяжкие о младших братьях, что корону заветную заполучить могут, пока он тут катается. Сплюнул Иван слюну накопившуюся горько-жгучую, ненавистью наполненную. Смотрит, а на месте, куда плюнул – дыра в листве прошлогодней краями дымит.
Подивился Иван, взгляд с земли подымает – на него неодобрительно смотрят глаза красные. Заяц большущий, царевич таких и не видал никогда, смотрит на него – наследника трона – оценивающе, как на бабу какую!
Рассвирепел Иван, мечом замахнулся...
Только нет уж перед ним никого. Повертел царевич головой – не видать зайца. Скрылся, травы не потревожив да веток не задев.
Почувствовал Иван неудобство – штаны с него спадают. Пропал заяц, а вместе с ним и пояс царевича испарился. Злился Иван, да поделать ничего не мог, кое-как подпоясавшись, поехал дальше, решив не маяться мыслями попусту.
***
Заяц первым с Иваном-царевичем встретился. На поляну вприпрыжку бежал, поясом добытым помахивал.
На поляне его уже родичи дожидаются, а в центре, вокруг огня черного, подарки проклятые лежат. В тишине Заяц положил царевича пояс вместо своего: огонь тьмой полыхнул, и средний брат в человека оборотился.
Лисичка завизжала счастливо, на шею брату кинулась, в щеки целует, насмотреться никак не может. Уж почти забыла, как братик ее выглядел. Заяц рук не разнимает, любимую сестренку обнимает, на глазах влага, голос хриплый. Почти говорить разучился:
– Видел я царевича нашего.
Медведь с волком вместе с Лисичкой радуются, в лицо его всматриваются, да к словам внимательно прислушиваются.
Заяц продолжает:
– Кровь предка сильна в нем. Не жалко дурака.
Медведь в ответ задумчиво кивнул, волк – радостно ощерился.
Скоро свобода, совсем скоро!
***
Второй день Иван едет – голодно ему, вчера заяц убежал, а больше дичи и не попадалось. В лесу тихо-тихо, ни пичужки, ни зверья не слышно, ягод – и тех не найти.
Дорога виляла, царевича все глубже в лес заводила. Лошадка ушами повела, Иван диву дается, что она в тишине чащобы расслышать старается.
За очередным поворотом, отведши от лица ветку колючую, Иван носом к носу с волком столкнулся.
Серый упитанный, сразу видно, кто в лесу этом всю живность перевел. Иначе с чего бы его шерсти так лосниться да поблескивать?
Волк внимательно осматривал Ивана, а царевич судорожно за меч схватился, глядя завороженно в глаза ярко-желтые. Мечом замахнулся, да только серий хмыкнул презрительно и одним прыжком, через голову царевича перепрыгнув, в чаще лесной скрылся. Посмотрел Иван на руку свою пустую, понять ничего не может. Так бы и сидел в ступоре, коли лошадка не заржала.
Очнулся Иван, вслед волку поглядел, да преследовать не решился. Только закричал зло, на весь лес, голову волка мохнатую открутить грозился.
Долго кричал, а выдохся когда и поглядел вперед – дороги как не бывало, обернулся назад – и там уж просвета не сыскать.
Вокруг – только деревья перешептываются-пересмеиваются.
***
Собрались второй ночью все у огня черного-проклятого. Теперь уж волк меч в зубах тащит, в пламя проклятое кидает. Полыхнуло пламя, дар принимая, и вот уже Волк обличье человеческое свое рассматривает, ощупывает. С удивлением на руки смотрит, пальцы загибает-разгибает да улыбается.
Кинулись к Волку Лисичка с Зайцем. Обнимаются втроем, плачут, младшие на брата старшего налюбоваться не могут. Медведь в стороне стоит величественно, глаза радостью горят. Положил лапу тяжелую на плечо сыну, тот оборачивается к отцу, слова подтверждая сестрицы и брата меньшого:
– Иван-царевич подойдет, от предка досталась ему кровь черная да гордыня непомерная. Не жалко дурака.
Медведь детей своих взглядом окинул – наклонил голову согласно.
Теперь его очередь Ивана проверять, проклятье снимать. Невинного и чистого помыслами все равно с дороги не совратишь, а коли пришел в лес проклятый, то так тому и быть.
***
Спать лег Иван на том же месте, где с волком повстречался. Решил – утро вечера мудрее. Проснулся царевич, только дороги как не было, так и не появилось.
Помыкался Иван из стороны в сторону, лошадку свою понукает, а она идти не хочет. Разозлился царевич, что было мочи ударил по крупу худому. Заржала лошадь жалобно да ломанулась, куда глаза глядят.
Проскакала не долго: об кусты запнулась, копыта подкосились – упала с треском. Иван выскочить из седла успел, сплюнул раздосадованно.
Из котомки нож вытащил, примеривается, как половчее кобылку прирезать. Уж руку для удара поднял, и тут над ним медведь поднялся.
Кобыла проклятая его прямо к лежбищу медвежьему привела!
Пасть медведь раскрыл, рычит яростно – Иван ножик перед собой выставил, волка, что меч его утащил, недобрым словом помянул, да с жизнью уже попрощаться успел.
Медведь нападать не спешит, только к кобыле подойти не дает. Лапой махнул, повязку с головы срезал.
Да пошла к черту эта кобыла!
Иван развернулся и в лес бросился, подальше от страшного хищника.
***
Медведь к треску веток внимательно прислушивался, соглашаясь мысленно с сыновьями и дочерью. Иван-царевич от предка своего унаследовал все плохое, только ума хитрого не получил. Проклятие на него перекинуть грехом большим не будет. Порча к порче вернется.
Медведь с земли повязку поднял. На лошадку перепуганную посмотрел, лапой по шкуре провел – рана на ноге затянулась. Лошадка поднялась и спокойно за ним пошла. Ветви ей больше не мешали и камни под копыта не попадали.
Пришел медведь к поляне заветной, в круг колдовской вступил, у огня черного замер. Решительно в пламя закинул повязку царевича – к детям уже человеком ступил.
Тотчас братья к отцу кинулись: обнимают его, радуются. В ответ Кощей руками их обхватил, словно лапами сдавил – сила медвежья с ним осталась. Лисичка тихо в сторонке плачет, батюшку по волосам гладит да слова вымолвить не может.
Кощей с сыновьями наговорились вдосталь, время былое вспоминали, да расцепиться никак не могли. Вокруг посмотрели - а Лисички нет нигде.
Покачал Кощей головой в тревоге: как бы не учудила чего дочь его. Слишком много о мести думает, как бы кровь на руки не взяла. Ну, дорога ее, и выбор за ней.
Батюшка завсегда поддержит.
***
Иван, направления не разбирая, все глубже в лес убегал, под ноги не смотрел – зацепился за корень, в воду со всего размаха плюхнулся.
Отплевался царевич, на берег пологий вылез. Порадовался, жажда мучит– фляга в сумках седельных с кобылой осталась – а тут напиться можно. Иван полные ладони воды набрал, выпил жадно. Вдруг шелест подозрительный справа от него раздался. Повернул Иван голову – лисичка маленькая на него в упор смотрит. Протянул царевич к ней руку – она его за пальцы как цапнет!
Закричал Иван, на лисичку кинулся, а она в лес убежала. Царевич только лбом в дерево впечатался, слишком проворной лисичка для него оказалась. Ее уж след простыл, а Иван все в бессильной злобе ветки ломает да кричит громко. Дерево пнул – за ногу схватился – ругается.
Иван за день устал, куда идти не знает, из оружия нож один, макушку почесал, решил зря не волноваться. Лучше поспать да сил набраться.
Вот выспится – и все на места свои встанет.
***
Лисичка на поляну к батюшке с братьями прибежала, кровь царевича в огонь сплюнула. Три красных языка пламени от черного огня отделились, в батюшку и братьев ее впились. Вскрикнули они разом – сила чародейская к ним вернулась.
Лисичка в девушку оборотилась, батюшку с братьями не беспокоит – те сейчас никого не услышат, не увидят. Давно потерянную часть себя вернули, вспоминают, как это, когда по жилам огонь живой течет.
Отошла Лисичка в сторонку от замерших братьев да батюшки, к дереву прислонилась. Пальцы сами легли на отметины, что каждый прожитый в лесу день отмечали. Могучий ствол зарубки в несколько обхватов опоясывают. Лисичка по коре пальцами перебирает, и слезы крупные из глаз сами по себе льются.
Счет времени потеряла, дернулась, когда батюшка ее к себе лицом развернул. Кощей посмотрел на нее внимательно, прядку с лица убрал да в лоб поцеловал. Говорит:
– Пора нам отсюда выходить.
Прикрыл старший сын глаза мечтательно:
– Небо синее увидеть…
Средний подхватил:
– На солнышке теплом погреться…
Смотрит Кощей на детей своих и нарадоваться не может: не сломили их невзгоды и проклятие подлое несправедливое. А пуще всего дочкой своею гордится: силу сохранить ухитрилась и облик человеческий.
Но дело делать надо, еще не полностью проклятье сняли.
За руки Кощей сыновей своих взял, вместе с ними круг чародейский замкнул. Всю силу магическую в овеществление проклятия вложили. Дерево, что Лисичке дни отмерять помогало, корни выбросило, Кощея с сыновьями нанизало да к себе подтащило.
Смотрит на это Лисичка, руки в расстройстве сжимает, а братья ей улыбаются устало, да отец напутствует:
– Не волнуйся, доченька. Оно ведь что так, что этак – суть все одна. Зато Царевич тебе легче поверит. Иди.
Развернулась Лисичка, к ручью побежала.
Самое важное еще впереди.
***
Иван глаза открыл, все такая же тьма вокруг, только смех слышится неподалеку. Прошел по течению ручья десяток метров – деву увидел купающуюся.
Под его ногой ветка хрустнула – возглас испуганный раздался, девица к гостю незваному повернулась.
Иван засмотрелся: волосы огнем горят, на щеках румянец смущенный – хороша девица!
– Дивное создание, что ты в лесу проклятом делаешь?
Иван улыбался ласково, чтобы девушка от него не побежала. При дворе батюшки девки от улыбки в обморок ему на руки падали. Так что царевич удивился, когда красавица незнакомая только смущенно глазки потупила.
Нахмурился было, да потом свое отражение в воде увидал. Конечно: немытый, небритый. На царевича он мало походил. Ну ничего, обхождением свое возьмет.
– Живу я тут, молодец заезжий.
Голос как мед льется – заслушался Иван, вспомнил, что молва людская про похищенных принцесс да красных дев говорила.
Пуще прежнего обрадовался: приехать к Царю-батюшке с невестой прекрасной родовитой, что лучше быть может?
– Как же ты тут, разве не знаешь, что это лес проклятый, злому колдуну принадлежащий?
– Уж как не знать, добрый молодец. Колдун этот и заточил меня, выйти сама из лесу не могу. Кощей силой своей нечистой держит, не отпускает. Хочет, чтобы службу я ему служила. Братьев и батюшку моего в пленниках держит, убить грозится.
Разрыдалась девица. Говорить внятно не может. Иван к груди могучей прижал, за плечи дрожащие обнял – дева успокаиваться понемногу начала. Историю свою в грудь царевичу рассказала. Волшебницей доброй оказалась она, напасти, что рассылал по землям колдун проклятый, останавливала. Людей лечила.
И хорошо лечила, только рукой провела – все царапины и ушибы Ивана зажили, только укус зверюги рыжей остался.
Чаровница дальше сказывала: разозлился Кощей на нее, осерчал шибко да утащил ночью темной в лес свой заколдованный. С той поры дева из лесу выйти не могла, да все равно колдовство его черное останавливать пыталась.
Узнал о том колдун проклятый – пуще прежнего осерчал, притащил в лес братьев волшебницы да батюшку ее престарелого. Семье, стало быть, ирод угрожал.
– С той поры и чахну тут. Даже волшбу добрую не могу делать. Вот вылечила тебя, молодец, да думаю, а вдруг кощей братьев моих за то покарает.
Смотрит Иван – и в правду чахнет девица – взгляд с поволокой, руки на груди в жесте умоляющем сложены.
Прижал к себе покрепче, в глаза заглянул, да и молвит:
– Не печалься, красна дева! Иван-царевич никогда страждущих в беде не оставлял. Спасу я семью твою из лап колдуна проклятого!
Смотрит чаровница на него – из глаз слезы крупные катятся, улыбается. Говорит:
– Боюсь я сильно, Иванушка. Подвиг великий опасный совершить решился ты. Только выведи нас с братьями да батюшкой из лесу, тогда смогу я помочь тебе. Желание заветное исполнить.
Иван про корону царскую вспомнил, глаза его загорелись, только и деву прекрасную себе оставить хочет, говорит:
– Провожу я вас до границы, но ты уж меня подожди, царицей станешь!
***
Чаровница улыбается ласково да за собой Ивана тянет к дереву громадному, под корнями которого два брата и отец ее спят сном беспробудным. Корни дерева прямо в них впиваются. Иван дерево разглядывает, выделяется оно среди остальных. Больше и сильнее, сразу видно – силы из людей тянет, проклятое!
Объясняет девица царевичу:
– Чары на них крепкие наложены, прикоснуться к ним не могу, но такой богатырь могучий, как ты, духом своим сильным разбудить их может.
За руку берет, в глаза нежно заглядывает:
– Пожелать тебе, Иванушка, нужно сильно, чтобы с нас чары спали, чтобы братишки и батюшка со мною вместе покинуть проклятое это место смогли.
Смотрит Иван в очи ясные, все мысли в голове путаются от красоты девицы. Взялся руками сильными за корни крепкие, рвет их, от усилия голосом своим могучим на весь лес кричит. Рядом чаровница стоит, с нетерпением ждет, когда родные пробудятся.
Иван, наконец, братьев с батюшкой освободил, устало на дерево оперся. Смотрит, как семья воссоединению радуется.
Батюшка чаровницы в пояс ему кланяется, просит:
– Царевич великий, сделай еще одну милость – проводи нас до края леса. Ослабли мы с братьями, а чащоба густая, зверья, небось, много.
Вспомнил Иван про волка с медведем, сам передернулся, да только делать нечего, пообещал старший брат чаровницы ему свой меч подарить, когда выведет их. А как же на Кощея без меча?
Дороги не видывать, но Иван по лесу уверенно пошел и к кромке леса внезапно вышел. Диву дается, как только вывести сумел, макушку чешет, да признаваться в том не торопится.
Раскланялись с ним братья: старший, как обещал, меч подарил, а младший – пояс плетеный. Батюшка чаровницы повязку золотом шитую преподнес.
После подарка по одному черту лесную переходят, остальных ждут.
Осталась чаровница последней. Браслет работы искусной ему на руку надела, к груди широкой прижимается, говорит лихорадочно, взволнованно:
– Желание одно – заветное исполню. Говори!
Иван и подумал, что даже с мечом - чего ему на Кощея идти? Желание дева исполнит, и ее можно с собой во дворец повести, хорошей женой станет. Да еще чародейка, братья завистью изведутся.
Желает:
– Хочу, чтобы меня все боялись и уважали! – голос у Ивана уверенный и задорный. Спохватился, добавил:
– И корону царскую! С камнями красными, на солнце сверкающими!
Взметнулись волосы девицы, огнем загорелись глаза, голосом не своим звучным, страшным говорит:
– Да будет так!
Испугался Иван, от поднявшегося ветра глаза зажмурил, руками прикрылся. Слышит, как лес стонет-кричит. Земля трясется, деревья к земле клонятся, трава ноги оплетает.
Открыл царевич глаза, спросить чаровницу хочет, что за чертовщина произошла. За макушку по обыкновению взялся – чувствует неладное что-то.
Ощупал – как есть корона царская, на батюшкиной голове столько раз виденная. Обрадовался Иван, оглянулся – чаровница с братьями с батюшкой по сторонам глядят, как будто вечность света солнечного не видели, по траве катаются, хохочут.
Звал их Иван, да только докричаться не сумел. Из леса выйти пытался, ведь покрасоваться перед царем-батюшкой да братьями хотелось, а лес не выпускает, обратно заворачивает. И с каждым разом все глубже в чащобу отправляет. Все дольше до края идти.
– Эй! Мы так не договаривались! – Иван кулаком потрясал, с тоской на радующуюся как малые дети колдунов семью смотрел, пока те из виду не скрылись. Злые слезы по его лицу бежали, да корона на белобрысой башке сверкала.